Л. С. Выготский в трактовке проблемы компенсации и «сверхкомпенсации» не следовал слепо за Адлером. Его прежде всего привлекали диалектический характер нового учения и социальная основа психологии личности. Хотя идеи Штерна и Адлера и составляли, по его мнению, «самое здоровое ядро психологии воспитания детей с дефектами», но они были «окутаны некоторой неясностью», что осложняло их понимание и овладение ими. Проблему «сверхкомпенсации» Л. С. Выготский, образно говоря, «заземлил», поставил на прочную почву реальности. «Компенсация,— писал он,— происходит не в сторону дальнейшего уклонения от нормы, хотя бы и в положительном смысле, не к сверхнормальному, гипертрофированному, односторонне-уродливому развитию личности в отдельных отношениях, но в сторону нормы, в сторону приближения к определенному социальному типу. Нормой сверхкомпенсации является определенный социальный тип личности». Сверхкомпепсация, как указывал Л. С. Выготский, «есть только крайняя точка одного из двух возможных исходов этого процесса, это один из двух полюсов такого осложненного дефектом развития. Другой полюс — неудача компенсации, бегство в болезнь, невроз, полная асоциальность психологической позиции.

Неудавшаяся компенсация превращается в защитную борьбу при помощи болезни, в фиктивную цель, направляющую весь жизненный план по ложному пути. Между этими двумя полюсами, крайними случаями, расположены все возможные степени компенсации — от минимальных до максимальных» . Идея «сверхкомпенсации» ничего общего не имеет и с христианской мистической оценкой дефекта и страдания в воспитании. Она не культивирует слабых, убогих, немощных форм жизни в ущерб сильным, ценным и мощным. Она «оценивает положительно не страдание само по себе, а его преодоление; не смирение перед дефектом, а бунт против него; не слабость самое по себе, а заключенные в пей импульсы и источники силы».