Директор Берлинского училища глухонемых Эшке (конец XVIII — начало XIX века) оспаривал наличие у глухонемых рассудка. Директор Парижского национального института глухонемых Сикар (начало XIX в.) считал глухонемых автоматами, «странствующими машинами», лишенными даже инстинкта. Немецкий сурдопедагог середины XIX в. Чех утверждал, что «мышление глухонемого, ограничивающееся его собственными наблюдениями, познанием и опытом, есть только по форме, а не по материальному человеческое мышление». Гексли утверждал, «если бы человеку, родившемуся немым, пришлось жить исключительно в обществе немых же сотоварищей, то он, несмотря на одинаковую с нормальными людьми величину мозга и на унаследованные сильные интеллектуальные инстинкты, в своей интеллектуальной деятельности стоял бы немногим выше орангутанга или шимпанзе» . Уже в начале XX в. известный немецкий сурдопедагог, пропагандист «письменного метода» обучения глухих Линднер писал, что глухонемой — образец натурально примитивного человека.

В Третьяковской галерее внимание зрителей привлекают две картины глухого художника Ивана Петровича Богданова (1855—1934): «Расчет» и «В ученье». Эти картины близки и понятны зрителю. Они рассказывают о днях прошедших, когда рабочие и крестьяне были бесправны, когда кулаки-мироеды беспощадно эксплуатировали бедноту. И. П. Богданов, несмотря на глухоту, успешно закончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества под руководством таких крупных мастеров кисти, как И. М. Прянишников и В. Е. Маковский. После окончания училища он помогал своему учителю В. Е. Маковскому выполнять заказы для московских церквей.

Высшее художественное образование получил и глухой Б. Онкель. Родился он в 1920 г. Слух потерял в 8 лет. По окончании 1-го Московского института глухонемых закончил сначала техникум многокрасочной печати, затем — Институт декоративного и прикладного искусства, где учился вместе со слышащими. «Много трудностей пришлось испытать,— вспоминает Б. Онкель,— штурмуя подступы к высшему художественному образованию. К тому же началась война. Прибавились материальные лишения, голод, холод. Потерял мать, самого дорогого и близкого друга. Расписание дня того времени складывалось у меня так: вставал в пять часов утра и принимался за штудирование рисунка.

С девяти утра до шести вечера занимался в институте живописью, скульптурой, композицией, общеобразовательными предметами. А вечером, наскоро проглотив скудную пайку хлеба, бежал в одну из московских школ, где в пустующем актовом зале оформлял восьмиметровые щиты-плакаты с призывами «Родина - мать зовет!

В начале 90-х годов А. Н. Степанов определился как анималист. Именно как анималист он оставил в русском искусстве заметный след. Научный сотрудник Государственной реставрационной мастерской в Ленинграде Б. Онкель писал: «Своим острым взглядом человека, лишенного слуха и живущего одним зрительным восприятием, наблюдательный живописец подмечал неуловимые для других глаз различия между животными одной породы и вида и - с замечательным мастерством переносил эти тонкие отличительные черты на полотно».

В решениях XXV съезда Коммунистической партии Советского Союза намечены величественные перспективы дальнейшего развития народного хозяйства СССР в десятой пятилетке. В них четко определена главная задача этой пятилетки, состоящая в последовательном осуществлении курса Коммунистической партии на повышение материального и культурного уровня жизни народа на основе динамичного и пропорционального развития общественного производства и повышения его эффективности, ускорения научно-технического прогресса, роста производительности труда, всемерного улучшения качества работы во всех звеньях народного хозяйства.

Н. М. Лаговский убедительно доказывал, что под влиянием правильного обучения глухонемые способны развиваться умственно точно так же, как и нормальные. Если глухонемые отстают в образовании от нормальных, так это прежде всего потому, что проникнуть в их ум трудно, объясниться с ними нелегко. В правильном обучении глухих устной речи Н. М. Лаговский видел средство достижения «сравнительно высокой степени развития их». Ученый сделал серьезную попытку научно обосновать проблему компенсации функции слухового анализатора у глухих. Он отмечал, что между тончайшим слухом и абсолютной глухотой лежат тысячи переходных ступеней и что при обучении глухонемых устной речи наличие остатков слуха в степени слышания фраз, отдельных слов и гласных звуков имеет большое значение, содействует благозвучности и ясности речи.